Тема превращения Восточной Сибири в безуглеродную зону, выдвинутая полномочным представителем президента в ДФО Юрием Трутневым и поддержанная Минприроды, внезапно ворвалась в российское информационное пространство. В стране с богатыми запасами углеводородов и, увы, без общепринятой идеологии устойчивого развития возникновение такого специфического дискурса несколько неожиданно. Наиболее частое объяснение столь необычной для наших палестин инициативы – желание гидроэнергетиков (а также атомщиков и газовиков) выдавить угольщиков с рынка под сладкие песни о родной природе. Мол, конкурентная борьба отечественных крупных энергетиков, работающих с разными видами топлива, вышла на новый, «международно-климатический» уровень и Парижское соглашение по климату является хорошим фоном, на котором удобнее обосновывать передел.
В принципе, в рамках сложившегося в мире политико-экономического порядка практически за всякой декларацией общественного блага скрывается бизнес-интерес. Важно, чтобы общественные издержки перехода к этому благу не перевешивали пользу, а последствия не сильно контрастировали с заявляемым образом будущего.
Что такое безуглеродная зона? Это территория, на которой выбросы парниковых газов (в расчетах берется не только диоксид углерода, но и другие указанные в Киотском протоколе парниковые газы в СО2-эквиваленте) на транспорте, в энергетике, промышленности и проч. не производятся или компенсируются. Например, для жизнеобеспечения используется энергия, вырабатываемая без- или низкоуглеродным способом, а неизбежные выбросы компенсируются посредством высадки деревьев, финансирования чистых энергетических проектов и т. п.
Можно ли превратить Восточную Сибирь в такую территорию? С технической точки зрения для этого нет никаких препятствий. Вопрос упирается в экономические механизмы, которые позволили бы реализовать переход безболезненно и эффективно. Это универсальная мировая проблема. Например, Швеция (которая, кстати, сопоставима по населению с Восточной Сибирью) планирует стать углеродно-нейтральной к 2045 г. В ее случае это предполагает сокращение выбросов на 85% по сравнению с уровнем 1990 г. и компенсацию оставшихся выбросов путем инвестиций в зарубежные зеленые проекты. В то же время и там признается, что экономика процесса требует дополнительной настройки.
Из загазованной Москвы малонаселенные Сибирь и Дальний Восток представляются территориями заповедной чистоты. Между тем самый грязный город России находится как раз в Восточной Сибири – это Чита, где концентрация в воздухе бензопирена и взвешенных веществ (пыли, золы, сажи и проч.) временами превышает 20 и более ПДК. Один из виновников – бурый уголь, используемый для производства электроэнергии и тепла. Является ли эта экологическая катастрофа неизбежностью? Неужели граждане обречены на выбор – отравиться или замерзнуть? Разумеется, нет. При ответственном проектном подходе возможно уменьшение объема вредных выбросов, существующие сегодня технологии позволяют сократить их практически до нуля.
«Легкий путь» решения экологических проблем и климатических задач в форме строительства новых крупных ГЭС и АЭС в качестве замены «грязного» угля должен быть отметен сразу. Такие электростанции связаны с повышенными экологическими рисками и масштабной деформацией окружающей среды, поэтому никак не могут рассматриваться в качестве инструментов устойчивого развития. К слову, необходимо поставить крест и на попытках строительства новых «экспортно-ориентированных» электростанций, будь то на угле, уране или воде. Не следует делать очередной шаг в третий мир, куда сваливаются экологические риски и отходы и откуда вывозится чистый конечный продукт.
Каким же образом может быть обеспечено безуглеродное развитие Восточной Сибири?
1) Самая чистая энергия – та, которая не произведена. Поэтому повышение энергоэффективности – едва ли не самый главный инструмент в борьбе с выбросами. Но действующие строительные нормы – катастрофа с точки зрения энергетических затрат. Потери в сетях теплоснабжения колоссальны (68% российских теплосетей полностью изношены). Исправить ситуацию в этой сфере – уже выполнить полдела.
2) Электроэнергетика является относительно простым сектором с точки зрения декарбонизации. С помощью действующих крупных ГЭС и развития генерации на основе местной биомассы, ветра и солнца (та же Чита, например, является одним из самых солнечных городов России) вполне реально обеспечить практически полную чистоту потребляемого электричества. Есть потенциал и для развития малых гидроэлектростанций.
3) Сложнее обстоят дела с комбинированной (электроэнергия и тепло) генерацией. Перевод угольных ТЭЦ на биологическое сырье может быть оправдан с точки зрения углеродного баланса, но не всегда обеспечивает достаточное снижение текущего загрязнения атмосферы. Поэтому в секторе тепла должны рассматриваться разные сочетания технологий – в зависимости от условий конкретной местности. Очевидно, что существенная доля теплоснабжения может обеспечиваться местными биологическими ресурсами. Для централизованного производства тепловой энергии также могут применяться тепловые насосы большой мощности. Требует изучения и опыт использования солнечной энергии в системах центрального отопления: пилотные проекты с сезонным накоплением солнечного тепла реализованы в Дании (Marstal Solar District Heating) и Канаде (Drake Landing Solar Community). Кроме того, на рынок сегодня выходят водородные технологии, позволяющие вырабатывать тепло и электроэнергию с нулевым углеродным следом.
4) Проекты по декарбонизации транспортного сектора могут предусматривать использование углеродно-нейтрального синтетического топлива, водорода и электричества (произведенного также климатически чистым способом).
Экономическая рациональность такой трансформации может быть обеспечена планомерным развитием высокотехнологичных производств и сложных цепочек создания стоимости в рамках внутреннего рынка. В первую очередь речь идет о биотехнологиях, связанных с сельским и лесным хозяйством, возобновляемой энергетике, промышленном производстве специализированного энергетического оборудования, развитии новых сервисных секторов. В таком случае переход в «безуглеродное состояние» не только улучшит экологию, но и обеспечит экономический рост, а также компенсирует сокращение рабочих мест в угольной отрасли.
Автор – директор Института энергоэффективных технологий в строительстве